2017-04-19 10:39![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tiringolwe
tiringolwe Это был, строго говоря, не фанфик. Это был пробный текст с отыгрышем. Я его тогда немного допилила и вот.
12.03.2006
Один день из жизни Канкуро.
Фэндом: «Наруто»
Авторские права – если бы «Наруто» был моим, я бы фанфики не писал.
Рейтинг – G.
Идеальное утро синоби должно начинаться до восхода солнца. Пока не проснулась сестра и не явился домой невесть где бродивший всю ночь брат.
В идеале - а это утро было идеальным – дом надо покинуть каким-нибудь нестандартным путем. Например, выбравшись на улицу через окно. Просто для разминки. И для избежания случайных встреч в доме. Отношения с родственниками последнее время стали налаживаться – но сегодня особенный день. Лучше поберечься, чем пожалеть. Сегодня событие поважнее экзаменов на тюнина (еще несданных, кстати). Испытание на право допуска к работе более чем с одной марионеткой. Долго произносить, верно. Правильное название еще длиннее, поскольку включает в себя полное научное название оружия. А если совсем коротко, то или нити в руки, или голова в кустах.
Получить допуск на управление одной марионеткой несложно. Он дается в самом начале ученичества, иначе никакой учебы не выйдет. В конце концов, на кукловода собственная марионетка не нападет. Можно оцарапаться ядовитой иглой, можно надорваться и выложить всю чакру до дна, но в других техниках опасность та же.
А вот две и более…
Не позавтракал, надо же. И не хочется. Нервы… После испытания надо будет поесть.
Ита-сэнсей ждал во дворе позади мастерских.
- Так рано, Канкуро? Я думал, ты жить любишь – пожил бы еще пару часов.
Канкуро взглянул на сэнсея – не смеется.
- Люблю. Вот получу допуск – и пойду дальше жить.
Ита-сэнсей был одет как обычно, в тренировочный костюм – нет нужды морочить друг другу голову, когда те, кто тренируется – кукловоды. Канкуро на этот раз тоже обошелся без привычного ушастого костюма. Без него будет легче двигаться, а потеря невелика – все равно Ита не обмануть никаким каварими. Оружие Канкуро – марионетка Карасу – тоже не была полностью обмотана повязками. Ита мог и не дать времени на распаковку. Сэнсей осмотрел Канкуро, кивнул.
- Готов?
Канкуро кивнул в ответ. Во дворе было еще холодно – воздух не согрелся с ночи. Или это от напряжения знобит?
Ита достал из-за пояса свиток, подбросил его в воздух – свиток развернулся, лег исписанной стороной на подставленную ладонь Ита. Канкуро спешно освободил Карасу от повязок и поставил перед собой, отступил на удобное для управления расстояние. Ита меж тем использовал свиток (Один свиток! – мне до этого уровня еще ползти и ползти, мельком подумал Канкуро). Перед сэнсеем появились три марионетки – привычная по тренировкам модель «Богомол», знакомая по мастерским модель «Куроари» и совсем незнакомая – видом напоминает змею. Сэнсей тоже отступил на удобное для управления расстояние – теперь в дело пойдет оружие.
Сперва – змея. Канкуро впервые видел эту модель, и потому решил, что она самая опасная. А может быть, и нет – Богомол на занятиях разделывал учеников как бог черепаху.
Змея скользнула под ноги Карасу, намереваясь добраться до его кукловода – и стало совсем не до расчетов.
Рефлексы. Блоки. Отработанная защита. Нельзя уйти в оборону. Нельзя, всю оборону Канкуро Ита знал наизусть. Ну, положим, не всю…
Канкуро обычно сам в бою практически не двигался, но тут пришлось повертеться. Змея атаковала ноги, богомол – голову, загоняя Канкуро в сторону Куроари.
Ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон – движение в сторону от Куроари. Надо перехватить контроль над одной из марионеток Ита – тогда по оружию Канкуро сравняет силы. Богомол? Основной инструмент Ита. Змея? Неизвестно, как устроена. Остается Куроари. Блокирует противника, позволяет добить.
Змея снова атаковала ноги. Блок через Карасу. Выстрел по Ита. Выстрел, еще один, увернуться, блок. Так. Богомола блокировать Карасу, тогда змея приведет Канкуро в зону досягаемости Куроари. Ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон, повторить, повторить, времени почти нет, уйти от удара, пропустить над плечом иглы – змея таки может стрелять иглами.
Царапина.
Предплечье начало неметь. Кожу по краям царапины стянуло – знакомая реакция, у Канкуро на этот яд выработан антидот в крови, но через минуту движения замедлятся. Ита хочет меня поймать, решил Канкуро – старших надо уважать. Послушаюсь-ка я его.
Гэнин оттолкнулся от земли, прыжком преодолел расстояние между собой и Куроари, ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон, Куроари открыл жертве свои «объятия», Канкуро влетел в них и с силой хлопнул ладонями по дереву марионетки. Обрыв нитей чакры, ведущих к Ита, произошел мгновенно. Змея ударила «головой» в Куроари, но конструкция надежно защитила бывшую жертву, а теперь – хозяина. Теперь можно позаботиться о сэнсее. Канкуро разделил Карасу на составляющие, часть из них блокировала богомола, а другая часть – в том числе голова – атаковала Ита. Ита блокировал голову Карасу змеей, и голова тут же вцепилась в змею намертво. Теперь можно было бы попробовать перехватить контроль над змеей, но Канкуро чувствовал, что чакры не хватит. Хватило бы достать до Ита наконец. Да, вот еще дело – гэнин достал из кармашка пластырь, нашлепнул его на царапину – нейтрализатор ядов. Не хватало только свалиться в решающий момент. Что там еще работает – руки Карасу, вот их мы на сэнсея и направим, решил гэнин. Канкуро увлекся, совершенно забыв, что генину дзенина не взять – Куроари теперь тоже мое оружие, так буду сражаться им тоже.
Теперь уже Ита перешел в оборону, блоки-уклонения, ими контроля… Ими контроля? Канкуро тоже быстро сложил ими – вовремя. Все, игры кончились, теперь выдержка и чакра. Хорошо, что у меня всего одна марионетка – нет, уже две, а если он захватит Карасу? Канкуро лихорадочно соображал, что делать - получалось, что теперь уже просто держать. Все, что доступно удержанию.
"Постой-ка! Ита же открыт. Он контролирует две марионетки, я контролирую две - но меня защищает Куроари, а он открыт!" Верно, помимо марионеток остались еще сами бойцы.
Все во дворе застыло неподвижно. Солнце поднималось выше и выше в небе - противники завязли друг в друге, как мухи в смоле, замерли. Только мысли Канкуро метались лихорадочно.
"Я должен как-то достать Ита. Должен".
Мариронетки, блокируя друг друга, медленно смещались. Еще немного – и Куроари двинулась тоже. Канкуро внутри, Ита снаружи. Требовалось изменить хотя бы один параметр. Например, Канкуро – выбраться наружу.
- Каварими-но дзюцу.
Марионетка ударила в то место, где только что был Ита, и остановилась. Ита и Канкуро замерли рядом. Игла Канкуро всажена в основание шеи Ита. Игла сэнсея – в плечо Канкуро.
Удар сердца. Еще один. Еще.
Наконец Ита кивнул. Вытащил иглу из Канкуро и аккуратно отступил, снимая себя с острия иглы ученика.
- Куроари – твоя.
Канкуро тяжело дышал – яд на игле учителя угнетал, в числе прочего, дыхательную систему. Где-то у него был антидот… а, вот. Гэнин достал еще пластырь, с полоской синего цвета, налепил на ранку. Ита тоже уделял в это время внимание своей жизни – достал шприц-тюбик и сделал себе инъекцию. Вовремя – яд на игле Канкуро был вовсе не замедленного действия. Все мастера марионеток вырабатывали в себе невосприимчивость на яды – но у человеческого тела есть предел, заходить за который опасно.
- Следующий экзамен на ранг тюнин ты сдашь, полагаю. Вполне уровень тюнина – устроить с дзенин взаимный размен. Когда придумаешь что-то получше, – Ита помахал иглой, – приходи за третьей марионеткой.
Сэнсей повернулся и пошел в мастерскую (Растет парень – скорость высокая, чакры достаточно. И яд хороший… близко прошло, да, близко).
На пороге обернулся:
- Что стоишь? Прибери тут.
Полдень. Солнце в зените, голову напекает. Еще только полдень. Канкуро безумно хотелось упасть, где стоял. Нельзя. Ита-сэнсей ушел, конечно, но всегда найдется, кому подглядывать. Как всегда после боя, заболели руки. Слишком много напряжения. Надо размять пальцы. Еще лучше – подержать руки в горячей воде. Сначала прибрать тут, действительно, потом домой – еда, душ, руками заняться. Но сначала размять пальцы. Канкуро сел на ступеньку, массируя кисти рук, прикинул, с чего начать. «Сначала расцепить Карасу, змею и Богомола. Потом собрать Карасу. Потом – подправить кое-что в Куроари. Потом отнести чужие марионетки в мастерскую. А свои как-то утащить домой. Эх, придется их вести по улицам. А что такого – не на спине же нести. Надо будет потом что-то придумать. Насчет транспортировки сразу двух марионеток. Свиток. Надо добиться от Ита свитковой техники относительно марионеток. Или самому написать как-то. Ладно, за работу».
Канкуро потряс руками, словно стряхивая с них пыль. Потом зацепил нитями чакры части Карасу. Теперь надо было отсоединить их от марионеток учителя, но иглы, встроенные в части марионеток, воткнулись крепко. Встряхивание их не освободило. Пришлось разнимать детали руками – иногда упираясь при этом ногой в безопасную без кукловода змею или прижимая Богомола коленом. Главное – не оцарапаться, и так большая нагрузка на тело все эти яды и противоядия.
Наконец, держа марионеток учителя своими, гэнин вернул их в мастерскую. Там работало уже несколько подмастерий – плотники, шлифовщики. Они помогли ему устроить змею на верстаке, а Богомола – в специальном шкафу. Потом Ичиго, старший шлифовщик, отдал Канкуро фотографию – успел снять финальный момент боя, да еще проявить и отпечатать, пока гэнин возился во дворе. Подмастерья, шумная и веселая компания, были благодарны Канкуро за развлечение – им самим не светили пока ни ранг Генин, ни бои. У этих же ребят Канкуро перехватил еды – желудок стал громко напоминать том, что уже время обеда, а его еще и завтраком не кормили. Они бы и марионеток ему до дома дотащили, да появилась Риоко-сан, тюнин, и разогнала сборище по рабочим местам. А Канкуро отправила домой. Правда, помогла упаковать марионеток и приладить за спиной – все-таки тащить их чакрой было еще тяжелее.
Дома Канкуро затащил груз в свою комнату, распаковал в чулане и оставил до вечера. Теперь надо было решить, что раньше - еда или мытьё. Решил остановиться на компромиссе – перехватить что-то быстренько на кухне, а потом - в душ.
В кухне гремела посудой Темари – как-то раздраженно. На плите кипятилась большая кастрюля воды. На полу стояли два пустых ведра.
- Явился? – радости появление брата в ее голос не добавило. – Я тебе лапши оставила, сейчас подогрею. Нет, сама подогрею, не лезь. Принеси лучше воды. – Она махнула рукой в сторону ведер. – В водопроводе вода будет только вечером.
Раньше - до смерти отца – воду в их доме не отключали ни в какое время суток.
- Ладно. Сделай мне воды для рук – а то скоро будут как деревянные.
Канкуро подхватил ведра и вышел – на заднем дворе была колонка, одна на шестидворку. Ладно, мыться придется вечером. Ведрами сейчас много не натаскаешь.
Темари зачерпнула горячей воды, налила в плошку, Добавила туда состав из зеленой кривоватой бутылки – как обычно. Состав Канкуро сделал сам, и они пользовались им при посттренировочных мышечных болях. Как раз все остынет, пока брат воду принесет. Девушка переложила лапшу из горшка на сковородку, поставила ее на плиту, поближе к кастрюле с кипятком. Что он там возится? Неужели пару ведер воды принести? Темари очень хотелось сорваться и поорать. Хотя бы на Канкуро.
Вместо этого она села на табуретку, ссутулилась – надо расслабиться. Канкуро не виноват. Он пришел с испытания. Принес вторую марионетку – значит, прошел испытание успешно. Никто не виноват, что все так плохо. Нечего кричать. «Я старшая. Я не должна вести себя, как сердитая девчонка. Я и есть сердитая девчонка. Все равно не должна».
Входная дверь за ее спиной открылась, снова закрылась. Канкуро поставил тяжелые ведра возле плиты, сел за стол. Темари придвинула к нему плошку с водой, брат погрузил руки в теплую воду. Наконец-то.
- У тебя рубашка порвана. В двух местах.
- Ита достал иглами. На ночь напомни мне принять настойку – умотался, могу забыть.
- Хорошо. А ты его?
- Обоюдка. Но марионетка моя.
- Не Богомол, надеюсь?
- С ума сошла. Куроари.
Разговаривали они негромко, голоса спокойные, интонации ровные, почти нейтральные. Как-то между ними не было принято проявлять положительные эмоции. Ровный голос, тихий разговор – значит, все в порядке. Канкуро расслабился понемногу. Темари тоже постепенно успокаивалась. Сняла сковородку с плиты, переложила подогретую лапшу в тарелку. Нарезала свежей зелени, достала соусник. Придвинула все поближе к брату – ешь, мол, а то остынет. Принесла полотенце. Села напротив, положила руки на стол. Опустила голову на руки.
- Канкуро.
- Что? – Брат вытер руки, принялся за лапшу и зелень.
- Уйдем отсюда на хрен, а?
Так, это у нее серьезно. Уже несколько дней сестра ходит то злая, как они, то сердитая, то тихая и непонятная. Вот, значит, как…
- Почему?
Темари говорила так же ровно и спокойно, как раньше. Слишком ровно. Так ровно синоби-кукловод натягивает нити, чтобы в паре с марионеткой удержать равновесие.
- Ты в гильдии все время и не знаешь ничего, у кукловодов свои дела. А я-то все время тут кручусь. Дома, на улице, на тренировочной площадке…
- Да что случилось-то?
- Ничего. Ничего не случилось. Надоело. «Теперь, когда ты уже не дочь кадзекаге…», «вы должны вести себя соответствующим образом», «мы не можем позволить»… Когда отец был жив, они его боялись, боялись и слушались, сволочи! – Темари повысила голос. – Когда отец был жив, с нами он обращался суровее, чем любые сэнсеи. Я сильная, я точно знаю, и ты тоже, наши миссии с самого начала были хуже, чем у всех остальных. У нас столько выполненных заданий не оттого, что мы дети кадзекаге. Вовсе наоборот. До сих пор удивляюсь, почему мы живы. А эти… эти… - голос сестры задрожал. От слез? От гнева? Да, от гнева.
Вот оно что. Вот к чему клонил после погребальной церемонии Ита-сэнсей, предлагая перебираться жить в гильдию. Канкуро тогда отказался – Темари побаивалась марионеток, хотя тщательно это скрывала, да и Гаару бы там долго не потерпели. А Канкуро теперь старший мужчина в семье. Он теперь должен за них отвечать.
- Уйдем отсюда, уйдем. И Гаару с собой возьмем. Лучше уж с ним круглосуточно на задании, чем здесь жить. Шепчутся за спиной. В лицо хамят. Воду отключили – ну ладно, мы же не особенные. Я все понимаю. Отца они больше боялись, чем уважали – так теперь они за этот свой страх будут мстить нам. Я знаю, как это бывает – хлеб даже нормально не продадут, уронят обязательно на пол, потом подберут и с улыбочкой протянут… - Темари выпрямилась и закрыла лицо руками.
Хоть бы она заплакала, подумал Канкуро. Девчонки в мастерских плакали редко, но потом всегда успокаивались, шли умываться, смеялись даже. Подружки их утешали. А у Темари нет подружек, подумал брат. Отец учил ее сам, не оставляя времени на гуляние – да и характер у нее такой же неуживчивый, как у Канкуро. Хуже только у Гаары. Некому ее утешать, разве что самому. Как это вообще делается? Но лучше бы заплакала.
Темари отняла руки от лица. Глаза сухие. Губы сжаты в жесткую черточку. Нет, она приучена не плакать, а драться. Как и ее братья.
Канкуро встал, переставил тарелку к сестре.
- Ешь. Сначала ты должна поесть. Потом еще поговорим.
Темари попробовала отказаться. Кончилось тем, что они разогрели еще лапши и съели ее вместе. Когда поели, и Темари сгребла посуду со стола – в мойку, Канкуро усадил ее снова за стол, сел рядом.
- Темари.
Сестра ссутулилась, облокотилась о стол.
- Никуда мы не пойдем. Некуда нам идти. И от себя не убежишь. Ты же гордая. Уходить отсюда – значит, сдаться. Значит, эти, кто шепчется за спиной и хамит в лицо, правы: мы слабы. Легко быть крутым, когда никто и слова поперек не скажет. Если будет совсем плохо, можно будет жить в доме Гильдии – Ита предлагал. Но я не хочу. Это наш дом. И мы отсюда не уйдем. Они боялись отца – теперь пусть боятся нас.
- Отец правда был страшный человек, – тихо сказала Темари. – Но мы-то как заставим их бояться?
Дверь распахнулась и хлопнула, как от ветра. В дверном проеме стоял Гаара.
Первый раз после погребальной церемонии все трое детей погибшего Четвертого кадзекаге собрались в одной комнате.
Темари что-то решила для себя, наконец. Встала, повернулась к Гааре.
- Проходи, не стой в дверях. Руки вымой и садись, сейчас обед… нет, ужин разогрею.
Гаара прошел в кухню, сел за стол, придвинул к себе тарелку с остатками зелени. Темари отодвинула ее обратно.
- Гаара. Ты думаешь, ты один в этом доме бакемоно?
Песчаный холодно и вопросительно посмотрел на Темари.
- Придется нам – и тебе – в этом доме вести себя как люди. Я теперь тут хозяйка, и это новое правило Темари. Можешь убить меня сразу. Но если не убьешь, то будь добр выполнять, что скажу.
Она права, решил Канкуро. И это даже может сработать.
Гаара и Темари мерили друг друга взглядами, но пробка гаариной пескофляги так и не пошевелилась. Хороший признак. Наконец Гаара вышел из-за стола и отправился мыть руки. Темари энергично кивнула, достала остатки лапши и овощей, и стала в третий раз готовить еду – уже для младшего брата.
- А ты мой пока посуду. Горячая вода в кастрюле – для мытья, к чаю я в чайнике кипячу, обратилась Темари уже к Канкуро.
Самые простые действия в нашей семье превращаются в беготню по зыбучим пескам, думал Канкуро, принимаясь за мытье посуды. За его спиной вернулся в кухню Гаара, Темари стала его кормить, Канкуро гремел тарелками и сковородкой в мойке.
- Канкуро, прими настойку.
- Я же хотел на ночь.
- Уже вечер, скоро темнеть начнет.
Ничего себе провозились, подумал марионеточник. Действительно, в окно было видно, как садится солнце. Темари расставила на столе чашки и – отдельно для Канкуро – стаканчик с темной настойкой. Выставила на стол чайник и сладкие колобки. Новое правило Темари явно содержало в себе несколько дополнений. Например, сейчас всем вместе пить чай. Если еще и Баки придет, будет совсем как на задании. А мы и есть на задании, решил Канкуро, глотая горькую настойку-антидот. Наше задание сейчас – выжить. Выжить и занять новое положение в поселении. Более высокое, чем раньше. Раньше мы были всего-навсего дети кадзекаге.
Я и о Гааре теперь думаю как об одном из нас, осознал марионеточник. Отец должен был умереть, чтобы мы наконец стали командой. Может, и семьей, если повезет.
Гаара смолотил наконец все, что ему наложила Темари. Сестра налила в чашки чай, поставила перед братьями по подносику – чашка, тарелочка со сладкими колобками, сахар. Собрала такой же подносик и для себя, Поставила, села. В молчании выпили чай.
Гаара смотрел куда-то в пространство – словно в воздухе висели записи разговора, состоявшегося до его прихода между братом и сестрой, и он пытался их прочесть.
Когда допили чай, Канкуро решился наконец заговорить.
- Гаара, Темари. – он сделал паузу, оценивая собеседников: будут ли слушать? Постараются ли понять?
- Мы теперь должны держаться заодно и решать все вместе. Все у нас переменилось. Мы сами, наверно, тоже. Теперь надо решать. Темари сегодня хотела, чтобы мы все вместе ушли из Песка.
Гаара пристально посмотрел на Темари, но промолчал.
- Давайте решим, уходить или оставаться. Как решим, так и будет. В любом случае придется тяжело. Про Гаару все в поселении говорят, что он - остаток темного прошлого. Так мы тоже. Темари учил… прежний кадзекаге (называть его отцом при Гааре было как-то не к месту). Я – марионеточник, нас тоже боятся: из-за ядов, из-за кукол. Может, в другом месте, где нас никто не знает, жить будет полегче, без чужого страха. Здесь мы – люди Песка, будем сражаться по приказу, и умирать по приказу. Ходить каждый день мимо злобных взглядов и шепота за спиной. Гаара, я знаю теперь, каково это. Темари знает. Что мы будем делать?
Теперь Гаара пристально смотрел на Канкуро. «Знаешь, каково это? Ну, может, теперь немного и знаешь». Но вслух не сказал. Вслух он сказал другое.
- Темари вытащила меня из страны Огня. Если она хочет уходить – уйдем.
Вот и сказали. Но если Гаара говорит именно так, то это значит… он не желает уходить?
- Нет. – Голос Темари звучал решительно. – Канкуро, ты правильно тогда сказал – если мы уйдем, значит, мы слабые. Значит, мы совсем проиграли. Нет, так просто уйти, стать ниндзя-дезертирами – это совсем не то. Лучше будет остаться и сражаться.
Канкуро вгляделся в лица брата и сестры. Непривычно думать о них как о родственниках. А Гаара стал похож на отца. Такие же глаза, волосы, черты лица. Взгляд другой. Более жесткий и совсем бесхитростный.
- Я думаю, что уйти мы успеем позже, если сочтем нужным. Я получил допуск на две марионетки. Это значит, что скоро у меня будет и ранг Тюнин. У вас тоже – поселению теперь не хватает бойцов. Им придется с нами считаться, если мы останемся. Как бы они на нас ни смотрели, что бы ни думали. Им придется учитывать нас в планах. Может быть, бояться нас. «Да, начинать бояться они могут прямо сейчас», - подумал Канкуро, глядя то на сестру, то на Гаару. Темари настроена решительно, Гаара непривычно, пугающе спокоен.
После паузы заговорил Гаара.
- Я был на собрании совета поселения.
«Как его туда пустили?» – изумился Канкуро, - «Впрочем, попробовали бы не пустить».
- Сейчас некоторое время будет править только совет. Кандидата на нового кадзекаге у них нет – прежний постарался не создать конкурентов. И долго не будет. Года два-три. Предстоят сражения. Так вы остаетесь?
Темари кивнула. Канкуро – тоже.
«Года два-три… будто он точно знает, когда будет готов новый кандидат. Да он о себе говорит!» - Канкуро мысленно охнул.
- Хорошо. Вы мне будете нужны. – Гаара редко говорил долго. Низкий, хрипловатый голос, необычный для мальчика его возраста, звучал напряженно. – Твой ветер, Темари. Твои куклы, Канкуро. Ваша сила.
Гаара встал из-за стола. Посмотрел в глаза Темари.
- Ничего не бойся.
Оставить бы все так, как сейчас, думает Канкуро. Вечер, красное солнце сползает в красные пески. Ветер гонит пыль по улице, свистит в щелях. Булькает кипяток в кастрюле. Два брата и сестра стоят в тихом доме и молчат. Им ли бояться? Им ли убегать теперь?
Главное правило управления марионеткой всего одно – нити должны быть прочны. Мы не марионетки, верно? Значит, наши нити должны быть еще прочнее…
12.03.2006
Один день из жизни Канкуро.
Фэндом: «Наруто»
Авторские права – если бы «Наруто» был моим, я бы фанфики не писал.
Рейтинг – G.
Идеальное утро синоби должно начинаться до восхода солнца. Пока не проснулась сестра и не явился домой невесть где бродивший всю ночь брат.
В идеале - а это утро было идеальным – дом надо покинуть каким-нибудь нестандартным путем. Например, выбравшись на улицу через окно. Просто для разминки. И для избежания случайных встреч в доме. Отношения с родственниками последнее время стали налаживаться – но сегодня особенный день. Лучше поберечься, чем пожалеть. Сегодня событие поважнее экзаменов на тюнина (еще несданных, кстати). Испытание на право допуска к работе более чем с одной марионеткой. Долго произносить, верно. Правильное название еще длиннее, поскольку включает в себя полное научное название оружия. А если совсем коротко, то или нити в руки, или голова в кустах.
Получить допуск на управление одной марионеткой несложно. Он дается в самом начале ученичества, иначе никакой учебы не выйдет. В конце концов, на кукловода собственная марионетка не нападет. Можно оцарапаться ядовитой иглой, можно надорваться и выложить всю чакру до дна, но в других техниках опасность та же.
А вот две и более…
Не позавтракал, надо же. И не хочется. Нервы… После испытания надо будет поесть.
Ита-сэнсей ждал во дворе позади мастерских.
- Так рано, Канкуро? Я думал, ты жить любишь – пожил бы еще пару часов.
Канкуро взглянул на сэнсея – не смеется.
- Люблю. Вот получу допуск – и пойду дальше жить.
Ита-сэнсей был одет как обычно, в тренировочный костюм – нет нужды морочить друг другу голову, когда те, кто тренируется – кукловоды. Канкуро на этот раз тоже обошелся без привычного ушастого костюма. Без него будет легче двигаться, а потеря невелика – все равно Ита не обмануть никаким каварими. Оружие Канкуро – марионетка Карасу – тоже не была полностью обмотана повязками. Ита мог и не дать времени на распаковку. Сэнсей осмотрел Канкуро, кивнул.
- Готов?
Канкуро кивнул в ответ. Во дворе было еще холодно – воздух не согрелся с ночи. Или это от напряжения знобит?
Ита достал из-за пояса свиток, подбросил его в воздух – свиток развернулся, лег исписанной стороной на подставленную ладонь Ита. Канкуро спешно освободил Карасу от повязок и поставил перед собой, отступил на удобное для управления расстояние. Ита меж тем использовал свиток (Один свиток! – мне до этого уровня еще ползти и ползти, мельком подумал Канкуро). Перед сэнсеем появились три марионетки – привычная по тренировкам модель «Богомол», знакомая по мастерским модель «Куроари» и совсем незнакомая – видом напоминает змею. Сэнсей тоже отступил на удобное для управления расстояние – теперь в дело пойдет оружие.
Сперва – змея. Канкуро впервые видел эту модель, и потому решил, что она самая опасная. А может быть, и нет – Богомол на занятиях разделывал учеников как бог черепаху.
Змея скользнула под ноги Карасу, намереваясь добраться до его кукловода – и стало совсем не до расчетов.
Рефлексы. Блоки. Отработанная защита. Нельзя уйти в оборону. Нельзя, всю оборону Канкуро Ита знал наизусть. Ну, положим, не всю…
Канкуро обычно сам в бою практически не двигался, но тут пришлось повертеться. Змея атаковала ноги, богомол – голову, загоняя Канкуро в сторону Куроари.
Ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон – движение в сторону от Куроари. Надо перехватить контроль над одной из марионеток Ита – тогда по оружию Канкуро сравняет силы. Богомол? Основной инструмент Ита. Змея? Неизвестно, как устроена. Остается Куроари. Блокирует противника, позволяет добить.
Змея снова атаковала ноги. Блок через Карасу. Выстрел по Ита. Выстрел, еще один, увернуться, блок. Так. Богомола блокировать Карасу, тогда змея приведет Канкуро в зону досягаемости Куроари. Ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон, повторить, повторить, времени почти нет, уйти от удара, пропустить над плечом иглы – змея таки может стрелять иглами.
Царапина.
Предплечье начало неметь. Кожу по краям царапины стянуло – знакомая реакция, у Канкуро на этот яд выработан антидот в крови, но через минуту движения замедлятся. Ита хочет меня поймать, решил Канкуро – старших надо уважать. Послушаюсь-ка я его.
Гэнин оттолкнулся от земли, прыжком преодолел расстояние между собой и Куроари, ими контроля – кабан-бык-кабан-дракон, Куроари открыл жертве свои «объятия», Канкуро влетел в них и с силой хлопнул ладонями по дереву марионетки. Обрыв нитей чакры, ведущих к Ита, произошел мгновенно. Змея ударила «головой» в Куроари, но конструкция надежно защитила бывшую жертву, а теперь – хозяина. Теперь можно позаботиться о сэнсее. Канкуро разделил Карасу на составляющие, часть из них блокировала богомола, а другая часть – в том числе голова – атаковала Ита. Ита блокировал голову Карасу змеей, и голова тут же вцепилась в змею намертво. Теперь можно было бы попробовать перехватить контроль над змеей, но Канкуро чувствовал, что чакры не хватит. Хватило бы достать до Ита наконец. Да, вот еще дело – гэнин достал из кармашка пластырь, нашлепнул его на царапину – нейтрализатор ядов. Не хватало только свалиться в решающий момент. Что там еще работает – руки Карасу, вот их мы на сэнсея и направим, решил гэнин. Канкуро увлекся, совершенно забыв, что генину дзенина не взять – Куроари теперь тоже мое оружие, так буду сражаться им тоже.
Теперь уже Ита перешел в оборону, блоки-уклонения, ими контроля… Ими контроля? Канкуро тоже быстро сложил ими – вовремя. Все, игры кончились, теперь выдержка и чакра. Хорошо, что у меня всего одна марионетка – нет, уже две, а если он захватит Карасу? Канкуро лихорадочно соображал, что делать - получалось, что теперь уже просто держать. Все, что доступно удержанию.
"Постой-ка! Ита же открыт. Он контролирует две марионетки, я контролирую две - но меня защищает Куроари, а он открыт!" Верно, помимо марионеток остались еще сами бойцы.
Все во дворе застыло неподвижно. Солнце поднималось выше и выше в небе - противники завязли друг в друге, как мухи в смоле, замерли. Только мысли Канкуро метались лихорадочно.
"Я должен как-то достать Ита. Должен".
Мариронетки, блокируя друг друга, медленно смещались. Еще немного – и Куроари двинулась тоже. Канкуро внутри, Ита снаружи. Требовалось изменить хотя бы один параметр. Например, Канкуро – выбраться наружу.
- Каварими-но дзюцу.
Марионетка ударила в то место, где только что был Ита, и остановилась. Ита и Канкуро замерли рядом. Игла Канкуро всажена в основание шеи Ита. Игла сэнсея – в плечо Канкуро.
Удар сердца. Еще один. Еще.
Наконец Ита кивнул. Вытащил иглу из Канкуро и аккуратно отступил, снимая себя с острия иглы ученика.
- Куроари – твоя.
Канкуро тяжело дышал – яд на игле учителя угнетал, в числе прочего, дыхательную систему. Где-то у него был антидот… а, вот. Гэнин достал еще пластырь, с полоской синего цвета, налепил на ранку. Ита тоже уделял в это время внимание своей жизни – достал шприц-тюбик и сделал себе инъекцию. Вовремя – яд на игле Канкуро был вовсе не замедленного действия. Все мастера марионеток вырабатывали в себе невосприимчивость на яды – но у человеческого тела есть предел, заходить за который опасно.
- Следующий экзамен на ранг тюнин ты сдашь, полагаю. Вполне уровень тюнина – устроить с дзенин взаимный размен. Когда придумаешь что-то получше, – Ита помахал иглой, – приходи за третьей марионеткой.
Сэнсей повернулся и пошел в мастерскую (Растет парень – скорость высокая, чакры достаточно. И яд хороший… близко прошло, да, близко).
На пороге обернулся:
- Что стоишь? Прибери тут.
Полдень. Солнце в зените, голову напекает. Еще только полдень. Канкуро безумно хотелось упасть, где стоял. Нельзя. Ита-сэнсей ушел, конечно, но всегда найдется, кому подглядывать. Как всегда после боя, заболели руки. Слишком много напряжения. Надо размять пальцы. Еще лучше – подержать руки в горячей воде. Сначала прибрать тут, действительно, потом домой – еда, душ, руками заняться. Но сначала размять пальцы. Канкуро сел на ступеньку, массируя кисти рук, прикинул, с чего начать. «Сначала расцепить Карасу, змею и Богомола. Потом собрать Карасу. Потом – подправить кое-что в Куроари. Потом отнести чужие марионетки в мастерскую. А свои как-то утащить домой. Эх, придется их вести по улицам. А что такого – не на спине же нести. Надо будет потом что-то придумать. Насчет транспортировки сразу двух марионеток. Свиток. Надо добиться от Ита свитковой техники относительно марионеток. Или самому написать как-то. Ладно, за работу».
Канкуро потряс руками, словно стряхивая с них пыль. Потом зацепил нитями чакры части Карасу. Теперь надо было отсоединить их от марионеток учителя, но иглы, встроенные в части марионеток, воткнулись крепко. Встряхивание их не освободило. Пришлось разнимать детали руками – иногда упираясь при этом ногой в безопасную без кукловода змею или прижимая Богомола коленом. Главное – не оцарапаться, и так большая нагрузка на тело все эти яды и противоядия.
Наконец, держа марионеток учителя своими, гэнин вернул их в мастерскую. Там работало уже несколько подмастерий – плотники, шлифовщики. Они помогли ему устроить змею на верстаке, а Богомола – в специальном шкафу. Потом Ичиго, старший шлифовщик, отдал Канкуро фотографию – успел снять финальный момент боя, да еще проявить и отпечатать, пока гэнин возился во дворе. Подмастерья, шумная и веселая компания, были благодарны Канкуро за развлечение – им самим не светили пока ни ранг Генин, ни бои. У этих же ребят Канкуро перехватил еды – желудок стал громко напоминать том, что уже время обеда, а его еще и завтраком не кормили. Они бы и марионеток ему до дома дотащили, да появилась Риоко-сан, тюнин, и разогнала сборище по рабочим местам. А Канкуро отправила домой. Правда, помогла упаковать марионеток и приладить за спиной – все-таки тащить их чакрой было еще тяжелее.
Дома Канкуро затащил груз в свою комнату, распаковал в чулане и оставил до вечера. Теперь надо было решить, что раньше - еда или мытьё. Решил остановиться на компромиссе – перехватить что-то быстренько на кухне, а потом - в душ.
В кухне гремела посудой Темари – как-то раздраженно. На плите кипятилась большая кастрюля воды. На полу стояли два пустых ведра.
- Явился? – радости появление брата в ее голос не добавило. – Я тебе лапши оставила, сейчас подогрею. Нет, сама подогрею, не лезь. Принеси лучше воды. – Она махнула рукой в сторону ведер. – В водопроводе вода будет только вечером.
Раньше - до смерти отца – воду в их доме не отключали ни в какое время суток.
- Ладно. Сделай мне воды для рук – а то скоро будут как деревянные.
Канкуро подхватил ведра и вышел – на заднем дворе была колонка, одна на шестидворку. Ладно, мыться придется вечером. Ведрами сейчас много не натаскаешь.
Темари зачерпнула горячей воды, налила в плошку, Добавила туда состав из зеленой кривоватой бутылки – как обычно. Состав Канкуро сделал сам, и они пользовались им при посттренировочных мышечных болях. Как раз все остынет, пока брат воду принесет. Девушка переложила лапшу из горшка на сковородку, поставила ее на плиту, поближе к кастрюле с кипятком. Что он там возится? Неужели пару ведер воды принести? Темари очень хотелось сорваться и поорать. Хотя бы на Канкуро.
Вместо этого она села на табуретку, ссутулилась – надо расслабиться. Канкуро не виноват. Он пришел с испытания. Принес вторую марионетку – значит, прошел испытание успешно. Никто не виноват, что все так плохо. Нечего кричать. «Я старшая. Я не должна вести себя, как сердитая девчонка. Я и есть сердитая девчонка. Все равно не должна».
Входная дверь за ее спиной открылась, снова закрылась. Канкуро поставил тяжелые ведра возле плиты, сел за стол. Темари придвинула к нему плошку с водой, брат погрузил руки в теплую воду. Наконец-то.
- У тебя рубашка порвана. В двух местах.
- Ита достал иглами. На ночь напомни мне принять настойку – умотался, могу забыть.
- Хорошо. А ты его?
- Обоюдка. Но марионетка моя.
- Не Богомол, надеюсь?
- С ума сошла. Куроари.
Разговаривали они негромко, голоса спокойные, интонации ровные, почти нейтральные. Как-то между ними не было принято проявлять положительные эмоции. Ровный голос, тихий разговор – значит, все в порядке. Канкуро расслабился понемногу. Темари тоже постепенно успокаивалась. Сняла сковородку с плиты, переложила подогретую лапшу в тарелку. Нарезала свежей зелени, достала соусник. Придвинула все поближе к брату – ешь, мол, а то остынет. Принесла полотенце. Села напротив, положила руки на стол. Опустила голову на руки.
- Канкуро.
- Что? – Брат вытер руки, принялся за лапшу и зелень.
- Уйдем отсюда на хрен, а?
Так, это у нее серьезно. Уже несколько дней сестра ходит то злая, как они, то сердитая, то тихая и непонятная. Вот, значит, как…
- Почему?
Темари говорила так же ровно и спокойно, как раньше. Слишком ровно. Так ровно синоби-кукловод натягивает нити, чтобы в паре с марионеткой удержать равновесие.
- Ты в гильдии все время и не знаешь ничего, у кукловодов свои дела. А я-то все время тут кручусь. Дома, на улице, на тренировочной площадке…
- Да что случилось-то?
- Ничего. Ничего не случилось. Надоело. «Теперь, когда ты уже не дочь кадзекаге…», «вы должны вести себя соответствующим образом», «мы не можем позволить»… Когда отец был жив, они его боялись, боялись и слушались, сволочи! – Темари повысила голос. – Когда отец был жив, с нами он обращался суровее, чем любые сэнсеи. Я сильная, я точно знаю, и ты тоже, наши миссии с самого начала были хуже, чем у всех остальных. У нас столько выполненных заданий не оттого, что мы дети кадзекаге. Вовсе наоборот. До сих пор удивляюсь, почему мы живы. А эти… эти… - голос сестры задрожал. От слез? От гнева? Да, от гнева.
Вот оно что. Вот к чему клонил после погребальной церемонии Ита-сэнсей, предлагая перебираться жить в гильдию. Канкуро тогда отказался – Темари побаивалась марионеток, хотя тщательно это скрывала, да и Гаару бы там долго не потерпели. А Канкуро теперь старший мужчина в семье. Он теперь должен за них отвечать.
- Уйдем отсюда, уйдем. И Гаару с собой возьмем. Лучше уж с ним круглосуточно на задании, чем здесь жить. Шепчутся за спиной. В лицо хамят. Воду отключили – ну ладно, мы же не особенные. Я все понимаю. Отца они больше боялись, чем уважали – так теперь они за этот свой страх будут мстить нам. Я знаю, как это бывает – хлеб даже нормально не продадут, уронят обязательно на пол, потом подберут и с улыбочкой протянут… - Темари выпрямилась и закрыла лицо руками.
Хоть бы она заплакала, подумал Канкуро. Девчонки в мастерских плакали редко, но потом всегда успокаивались, шли умываться, смеялись даже. Подружки их утешали. А у Темари нет подружек, подумал брат. Отец учил ее сам, не оставляя времени на гуляние – да и характер у нее такой же неуживчивый, как у Канкуро. Хуже только у Гаары. Некому ее утешать, разве что самому. Как это вообще делается? Но лучше бы заплакала.
Темари отняла руки от лица. Глаза сухие. Губы сжаты в жесткую черточку. Нет, она приучена не плакать, а драться. Как и ее братья.
Канкуро встал, переставил тарелку к сестре.
- Ешь. Сначала ты должна поесть. Потом еще поговорим.
Темари попробовала отказаться. Кончилось тем, что они разогрели еще лапши и съели ее вместе. Когда поели, и Темари сгребла посуду со стола – в мойку, Канкуро усадил ее снова за стол, сел рядом.
- Темари.
Сестра ссутулилась, облокотилась о стол.
- Никуда мы не пойдем. Некуда нам идти. И от себя не убежишь. Ты же гордая. Уходить отсюда – значит, сдаться. Значит, эти, кто шепчется за спиной и хамит в лицо, правы: мы слабы. Легко быть крутым, когда никто и слова поперек не скажет. Если будет совсем плохо, можно будет жить в доме Гильдии – Ита предлагал. Но я не хочу. Это наш дом. И мы отсюда не уйдем. Они боялись отца – теперь пусть боятся нас.
- Отец правда был страшный человек, – тихо сказала Темари. – Но мы-то как заставим их бояться?
Дверь распахнулась и хлопнула, как от ветра. В дверном проеме стоял Гаара.
Первый раз после погребальной церемонии все трое детей погибшего Четвертого кадзекаге собрались в одной комнате.
Темари что-то решила для себя, наконец. Встала, повернулась к Гааре.
- Проходи, не стой в дверях. Руки вымой и садись, сейчас обед… нет, ужин разогрею.
Гаара прошел в кухню, сел за стол, придвинул к себе тарелку с остатками зелени. Темари отодвинула ее обратно.
- Гаара. Ты думаешь, ты один в этом доме бакемоно?
Песчаный холодно и вопросительно посмотрел на Темари.
- Придется нам – и тебе – в этом доме вести себя как люди. Я теперь тут хозяйка, и это новое правило Темари. Можешь убить меня сразу. Но если не убьешь, то будь добр выполнять, что скажу.
Она права, решил Канкуро. И это даже может сработать.
Гаара и Темари мерили друг друга взглядами, но пробка гаариной пескофляги так и не пошевелилась. Хороший признак. Наконец Гаара вышел из-за стола и отправился мыть руки. Темари энергично кивнула, достала остатки лапши и овощей, и стала в третий раз готовить еду – уже для младшего брата.
- А ты мой пока посуду. Горячая вода в кастрюле – для мытья, к чаю я в чайнике кипячу, обратилась Темари уже к Канкуро.
Самые простые действия в нашей семье превращаются в беготню по зыбучим пескам, думал Канкуро, принимаясь за мытье посуды. За его спиной вернулся в кухню Гаара, Темари стала его кормить, Канкуро гремел тарелками и сковородкой в мойке.
- Канкуро, прими настойку.
- Я же хотел на ночь.
- Уже вечер, скоро темнеть начнет.
Ничего себе провозились, подумал марионеточник. Действительно, в окно было видно, как садится солнце. Темари расставила на столе чашки и – отдельно для Канкуро – стаканчик с темной настойкой. Выставила на стол чайник и сладкие колобки. Новое правило Темари явно содержало в себе несколько дополнений. Например, сейчас всем вместе пить чай. Если еще и Баки придет, будет совсем как на задании. А мы и есть на задании, решил Канкуро, глотая горькую настойку-антидот. Наше задание сейчас – выжить. Выжить и занять новое положение в поселении. Более высокое, чем раньше. Раньше мы были всего-навсего дети кадзекаге.
Я и о Гааре теперь думаю как об одном из нас, осознал марионеточник. Отец должен был умереть, чтобы мы наконец стали командой. Может, и семьей, если повезет.
Гаара смолотил наконец все, что ему наложила Темари. Сестра налила в чашки чай, поставила перед братьями по подносику – чашка, тарелочка со сладкими колобками, сахар. Собрала такой же подносик и для себя, Поставила, села. В молчании выпили чай.
Гаара смотрел куда-то в пространство – словно в воздухе висели записи разговора, состоявшегося до его прихода между братом и сестрой, и он пытался их прочесть.
Когда допили чай, Канкуро решился наконец заговорить.
- Гаара, Темари. – он сделал паузу, оценивая собеседников: будут ли слушать? Постараются ли понять?
- Мы теперь должны держаться заодно и решать все вместе. Все у нас переменилось. Мы сами, наверно, тоже. Теперь надо решать. Темари сегодня хотела, чтобы мы все вместе ушли из Песка.
Гаара пристально посмотрел на Темари, но промолчал.
- Давайте решим, уходить или оставаться. Как решим, так и будет. В любом случае придется тяжело. Про Гаару все в поселении говорят, что он - остаток темного прошлого. Так мы тоже. Темари учил… прежний кадзекаге (называть его отцом при Гааре было как-то не к месту). Я – марионеточник, нас тоже боятся: из-за ядов, из-за кукол. Может, в другом месте, где нас никто не знает, жить будет полегче, без чужого страха. Здесь мы – люди Песка, будем сражаться по приказу, и умирать по приказу. Ходить каждый день мимо злобных взглядов и шепота за спиной. Гаара, я знаю теперь, каково это. Темари знает. Что мы будем делать?
Теперь Гаара пристально смотрел на Канкуро. «Знаешь, каково это? Ну, может, теперь немного и знаешь». Но вслух не сказал. Вслух он сказал другое.
- Темари вытащила меня из страны Огня. Если она хочет уходить – уйдем.
Вот и сказали. Но если Гаара говорит именно так, то это значит… он не желает уходить?
- Нет. – Голос Темари звучал решительно. – Канкуро, ты правильно тогда сказал – если мы уйдем, значит, мы слабые. Значит, мы совсем проиграли. Нет, так просто уйти, стать ниндзя-дезертирами – это совсем не то. Лучше будет остаться и сражаться.
Канкуро вгляделся в лица брата и сестры. Непривычно думать о них как о родственниках. А Гаара стал похож на отца. Такие же глаза, волосы, черты лица. Взгляд другой. Более жесткий и совсем бесхитростный.
- Я думаю, что уйти мы успеем позже, если сочтем нужным. Я получил допуск на две марионетки. Это значит, что скоро у меня будет и ранг Тюнин. У вас тоже – поселению теперь не хватает бойцов. Им придется с нами считаться, если мы останемся. Как бы они на нас ни смотрели, что бы ни думали. Им придется учитывать нас в планах. Может быть, бояться нас. «Да, начинать бояться они могут прямо сейчас», - подумал Канкуро, глядя то на сестру, то на Гаару. Темари настроена решительно, Гаара непривычно, пугающе спокоен.
После паузы заговорил Гаара.
- Я был на собрании совета поселения.
«Как его туда пустили?» – изумился Канкуро, - «Впрочем, попробовали бы не пустить».
- Сейчас некоторое время будет править только совет. Кандидата на нового кадзекаге у них нет – прежний постарался не создать конкурентов. И долго не будет. Года два-три. Предстоят сражения. Так вы остаетесь?
Темари кивнула. Канкуро – тоже.
«Года два-три… будто он точно знает, когда будет готов новый кандидат. Да он о себе говорит!» - Канкуро мысленно охнул.
- Хорошо. Вы мне будете нужны. – Гаара редко говорил долго. Низкий, хрипловатый голос, необычный для мальчика его возраста, звучал напряженно. – Твой ветер, Темари. Твои куклы, Канкуро. Ваша сила.
Гаара встал из-за стола. Посмотрел в глаза Темари.
- Ничего не бойся.
Оставить бы все так, как сейчас, думает Канкуро. Вечер, красное солнце сползает в красные пески. Ветер гонит пыль по улице, свистит в щелях. Булькает кипяток в кастрюле. Два брата и сестра стоят в тихом доме и молчат. Им ли бояться? Им ли убегать теперь?
Главное правило управления марионеткой всего одно – нити должны быть прочны. Мы не марионетки, верно? Значит, наши нити должны быть еще прочнее…
◾ Tags:
